Солнечный удар (2014)

В основу фильма легли два произведения Ивана Бунина: одноимённое «Солнечный удар» и «Окаянные дни».По словам Никиты Михалкова, он шёл к этому сценарию 37 лет и от руки переписывал произведения Ивана Бунина, чтобы понять, как они сделаны.

В современной культуре как-то не принято просто смотреть фильмы Н. Михалкова, потому что это — фильмы Н. Михалкова. Предвзятость взгляда всегда спешит оценить его фильм прямо по афише, что, конечно, неверно, особенно в отношении «Солнечного удара». Поэтому всем тем, кто собирается посмотреть фильм, я бы рекомендовала отвлечься от образа режиссера, и смотреть именно фильм.

Фильм «Солнечный удар» вполне укладывается в понятие кинокартина. Это действительно картина, которая живописно, с вниманием к деталям показывает нам жизнь страны, со всеми ее общественными противоречиям, со всеми ее красотами и безобразиями. В фильме любовная страсть соседствует с невероятной, хладнокровной жестокостью. Этот, на первый взгляд, «дикий коктейль», мне думается, можно понять, только если смотреть фильм не «аналитически», то есть разбирая на детали — на летящие шарфики и падающие сабли, а смотреть его как целое, где детали, образы, сюжеты, лица, монологи составляют единое, хотя и сложное изображение. Это изображение страны, которая попала в катастрофическую ситуацию, и никто не может определенно, однозначно ответить, почему. Это изображение страны, в которой аристократия полностью отчуждена от мира вокруг себя, где в ситуации полной катастрофы барон таскается с кол-лекцией сигарет, а полковник мечтает о мирной жизни в Саратове. Где юная барышня, почти как ребенок, скачущая по ступенькам, выносит решение о массовом убийстве. Где мальчик Егорий до взрослого возраста ищет ответы на самые важные вопросы, и не успевает их услышать. Где юный поручик в «солнечных» мечтах слушает французский романс и не видит искаженных болью лиц женщин, которые грузят мешки. Где простая женщина тайком надевает шарфик аристократки и мечтает быть такой же красивой и также любимой, а старый плут фотограф за ваши рубли готов запечатлеть все самые смелые мечты.

Вероятно, фильм очень многослойный — в нем много всего. Однако, мне показалось, что главной в фильме стала идея отчуждения, глубокого непонимания аристократии и народа. Пришло время отвечать на вопросы, а аристократия не смогла дать ответа, была занята «солнечными» мечтами. И слишком увлекшись, пропустила момент, а затем был удар, болезнь, тошнота и смерть. По сюжету: молодой поручик, всецело отдавшись страсти, не заметил юного мальчика, которому было чрезвычайно важно получить ответы на вопросы о мире, о Боге, о человеке. И вот через 13 лет поручик — белогвардеец, а мальчик — красноармеец, они по разные стороны. Когда поручик вспомнил, когда понял, что нужно сказать, было уже слишком поздно. Печально, но такова наша история.
--------------------------------------------------------------
У Михалкова есть один фильм. Один весьма достойный фильм. Более того — единственный фильм (в полном понимании этого слова, с технической и концептуальной точек зрения), который был снят за всю историю российского (не советского) кинематографа. Это «Сибирский цирюльник». Да, он снимался с расчетом на западную публику. Да, он ряду людей пришелся не по вкусу. Но факт есть факт. Это фильм. У него есть завязка, кульминация и развязка. Его можно смотреть и, что важно, не стесняясь показывать на том же тлетворном Западе. За все эти годы с ним так ничто и не сравнялось. Проанализируйте, с чем мы ездим в Канны. Если вычесть такие ленты как «Молох», «Телец» и «Левиафан», то останется плеяда каких-то наивно-бытовых дрязг, возведенных в степень великой драмы, и откровенный бред, снятый чуть ли не на сотовый телефон. На этом фоне «Сибирский цирюльник» это не просто кино, это фильм, лучше которого пока нет.

От «Солнечного удара» ждали откровенно много. Излишне много. Кто-то ждал пресловутый «второй фильм», кто-то Ивана Бунина, которого там нет, кто-то четкого сюжета, кто-то морали. А в итоге получили пароход с колесами, беготню за нарушающим законы физики шарфом, ночь с какой-то бабой, уездный город, какую-то чушь в нем имеющую место быть, «чясы» и вполне предсказуемый финал. Морали у фильма нет никакой. Фильм ни к чему не призывает. Ни пить брют по утрам, ни вешать на столбах буржуев. Он просто ничего не заявляет, задавая двадцать восемь раз один и тот же вопрос «как же это все произошло?».

Сюжетные линии обрываются в самых непредсказуемых местах. Зачем нужна эта девушка? Нет, серьезно! Зачем нужен весь этот чертов пароход? Хочется спросить, в действительности, с чего это все началось и зачем? Ну, показали бы пароход минут десять, какой он красивый. Ну, приплыл бы на нем главный герой в какие-нибудь Клязьмы. Ну, познакомился бы там с этим попенком (или кто он там). Ну, поговорили бы, на облака посмотрели бы. А потом «чясы» и финал как есть. Итого час хронометража вместе с титрами. Зато все взаимосвязано, все логично, как в том же Цирюльнике. Без всякой воды на три часа эфира. Объяснение этим часам одно — фильм потом распилят на серии, и будут продавать как сериал.

Коммунисты обезличены до пустоты, но это понятно. Сейчас, в наше сложное время, негоже ругать коммунистов — их идеология может еще пригодиться. Финал сей пьесы, вообще, мягок до удивления. Офицеры белой гвардии унылы и лиричны. Им тоже не выносится оценки. Они — цвет нации, но ни плохой, ни хороший. Просто цвет.

Идеи у фильма нет. Это «вещь в себе», кино ради самого «кина». Морали, разумеется, тоже. С сюжетом — аналогично. Просто жвачка для глаз. Включаешь, и занимаешься личными делами. В это время на экране что-то происходит. Приходишь из магазина — а там Мартиньш Калита голосом Меньшикова все пытается выяснить кто виноват, и что делать.

В общем, за красивые съемки и швейцарские пароходы:

.
--------------------------------------------------------------
Новый фильм Михалкова про Гражданскую войну. Как и все наши современные фильмы про то смутное время показывает белых этакими мучениками истинными патриотами родины что даже будучи сдавшимися в плен они все равно не примут новой молодой Советской России и не желают на неё работать лучше свалят за бугор.

С первых кадров как в лучших агитфильмах времен анти советской пропаганды, проклятые коммунисты показаны убийцами на этот раз убили павлина.

Фильм излишне затянут воспоминаниями о плавание на пароходе по Волге и незнакомки в которую ветреный поручик влюбился занимают слишком много экранного времени. Уж лучше бы уделили время пленению, диалогам белых как почему они встали по ту сторону прицела за что они боролись и зачем. В лагере белые ведут себя беззаботно качаются на качелях катаются на роликах ищут место для фотографии в общем курорт. Лицо ГГ на протяжение отрезка плена вообще не выражает не каких эмоций с каменным лицом, постоянно вспоминает пароход будто в жизни та и нечего не видел.

Концовка не знаю как у Бунина не читал произведение, но вот уж что точно известно историкам Красные так же как и Белые в баржах не кого не топили зачем это показал Михалков еще раз подчеркнуть что советы изверги убивают подло обещают эвакуацию а сами топят. Возможно режиссер какие то свои обиды вывозит на СССР в фильмы, как и в трилогии Утомленных где НКВД да и остальные включая Сталина и народ показаны уродами и предателями.

В итоге: Очередное освоение бюджета 21 000 000 $ улетели в трубу, фильм не тянет на такой бюджет, хромакей режет глаза но даже то что фильм не окупился не остановит государство и Михалкову снова дадут денег на новый шедевр, порочный круг.


--------------------------------------------------------------
В лёгком оцепенении с каким-то неопределённым чувством я досматривал финальные титры «Солнечного удара»,«расцвеченные» знаменитой казачьей песней. Душа вроде бы всё приняла, раздражали только некоторые частности:выкидывающая немыслимые «коленца» газовая шаль, излишне затянутая сцена на пароходе с фокусником-неудачником и сомнительная постельная-в приволжской гостинице, неестественно долго бегущий и кричащий вслед уезжающей пролётке мальчик. Смирился с карикатурно-органичной Розалией и подслеповатым душкой-увальнем, символизирующим Бела Куна. Восхитился, не побоюсь этого слова, иконописной красотой главной героини, грезя о которой господин офицер имел веские основания нарочито умышленно месить сапогами свежий навоз, кружа по базарной площади уездного города и рассеянно вслушиваясь в зазывные выкрики торговок, как это гениально описал Бунин.

У Михалкова же в фильме всё представлено несколько по-другому. В конечном счёте, мне как раз и не хватило этого чувства тотального отчаяния в искомую единицу времени, обуявшего главного героя, неотступной, даже маниакальной сосредоточенности на себе, на своих переживаниях. Вся эта внезапно возникшая дружба между поручиком и Егорием, все эти прогулки на Волгу, посещение трактира, фотоателье уместны были бы сами по себе лишь до того момента, как в жизни офицера армии Его Императорского Величества появилась эта «женщина-наваждение». В состоявшемся же кинематографическом варианте этот новоиспечённый кратковременный дружеский союз между господином без имени и подростком как бы растушёвывает истинную подоплёку рассказа «Солнечный удар»,интонационно отчасти его искажая.

Но есть в картине Никиты Сергеевича фрагмент, который лично у меня не вызывает никаких нареканий, а именно:история с запиской, оставленной своему возлюбленному прекрасной незнакомкой, когда, усевшись на бревно, горе-любовник пытается угадать значение зачёркнутых в ней слов. И весь мир, похоже, скукоживается для него до размеров небрежно оторванного клочка бумаги. Подсознательно он с ужасом осознаёт, что самое лучшее и яркое в его жизни, вероятно, уже в прошлом. И только это короткое письмо -единственная нить, связывающая его с реальностью, только оно будоражит воображение. И, кажется, он готов расшифровывать даже то, что вовсе отсутствует в ставшим таким дорогим для него послании, то самое сокровенное, что, скорее всего, так безжалостно спряталось в этих буквенных углах и овалах, бесследно растворилось в межстрочных промежутках и пробелах. И солнечные блики, едва заметно играющие на гладкой поверхности бумажного листа, его как бы молча подзадоривают:«Давай, мол, поручик, дерзай, докапывайся до самой сути!«Но он их почти не замечает, точнее, они для него пока, видимо, всего лишь виньетки, кокетничающие с вечностью.